Обещания темноты - Страница 78

Верона оглядывался по сторонам, в надежде найти хоть маленький намек на спасение, утешение или конец. Ничего отличного от мрака он не замечал. Джон вспомнил, что однажды ему доводилось испытывать такое же ощущение безысходности, когда он оказался в забытой яме по вине Роза. Непреодолимый холод и одиночество – вот те две большие основы, на которых базировались еще уныние и страх, изредка пропадающие на мгновение. И сейчас медиум не ощущал разве что холод – физическое тело не испытывало ничего, за отсутствием последнего. И тишина наводила панику. Ни звука сбившегося дыхания, ни звука шаркающих ног – нет, не было слышно. Перемещение Вероны было как само собой разумеющееся явление. Джон долго не хотел признавать этот факт, но в конечном итоге признал – он заблудился.

Джон оглянулся назад. Картина не менялась. Может, действовать, как и тогда – идти против течения, в обратном направлении? Он решил поступить также. Развернувшись – Джон не смог ступить ни шагу. «Началось. Снова негласные правила. Хоть бы уже, наконец, повесили тут инструкции или правила обитания».

Верона снова развернулся. Продолжать идти было легко. Он попробовал обмануть пространство и идти спиной, или боком. Однако, ничего путного не выходило. Прямо и только прямо – вот дорога.

И после смерти, даже находясь на самом последнем краю жизни, все равно тебе не дают свободу. Ограничивают даже в движении. А мысли? Что от них толку, если воплотиться они больше не могут? Раздосадованный, Джон брел безучастно по тропе, смотря под ноги. Потому что, единственным телом, испускающим толику света, являлась сама дорога, прямая, слегка неровная, без единой пылинки или камушка. Камушка…

Медиум вдруг вспомнил про камень Яаголя. Его сейчас не хватало. И камня и самого странника. Кстати, он обещал помочь в нужный час. И если это возможно – то нужнее часа не придумаешь. Джон мысленно позвал Яаголя помочь ему. Но тишина напоминала о толще уровней, которые располагались между этим темным местом и миром, где сейчас боролись его друзья. Яаголь не сможет добраться сюда, это же его личный последний поход. Да он его не сильно интересовал. Нет, так нет – Верона смирился с фактом, что никогда не выберется отсюда. Его волновала судьба друзей. Где-то на вершине горы, они лежали в полузабытье у синего тумана как на ладони. В любую секунду солдаты тумана или сам Роз могли подлететь туда и зарезать их спящими. Так удобнее. Уровень освободится, и двери захлопнутся. Человечество станет обречено находиться после смерти либо на уровне снов, или же в том мрачном кошмаре, откуда не каждый найдет выход. А совсем единицы смогут дойти до этой глупой никчемной тропы. Вот такой расклад, если учесть, что Роз не станет претендовать на остальные уровни, что тоже возможно.

Джон устал бродить, размышлять о плохом. Энергия тратилась быстро – он чувствовал ее таяние. Он признал, что погорячился прогонять проводника. Похоже, по другому здесь никак не выжить. Вероне захотелось спать. Усталость даже здесь сморила его. Медиум не знал, остались ли у него еще глаза с веками, но взгляд стал рассеянным, неточным. Верона завалился прямо посреди дороги, и мгновенно уснул.

Во сне Джон хотел лишь одного – проснуться. Такого кошмара, который предстал перед ним, он не помнил за всю свою жизнь. Описать это в нескольких словах представилось нереальным подвигом. Там и описывать не нужно было. Все, что медиум испытывал, пока сон продолжался, вероятнее всего ассоциировалось бы лишь с одним состоянием – удушье.

Сухость, бессилие и жажда сбежать из этого сна властвовали над Джоном, пока он спал. Он не видел ничего, не понимал, что вокруг происходит. Лишь одна тяжелая тьма, которая давила на его душу, высасывая последние жизненные порывы. И только спустя долгие мучительные несколько минут пребывания в пекле темноты, до медиума стал доноситься нарастающий шепот:

– А ты думал, я до тебя не доберусь? – в голосе прозвучала нотка смеха. – Смерть не избавление от мук. О нет, Джон. Это лишь другое состояние души, просто иной способ отображения действительности. Если знать как – можно творить такие вещи. Ты не можешь себе представить, какой простор для творчества я здесь нашел. Теперь все души мои. И мы сможем постичь истину, какая она есть. А тебя с собой не возьмем. Я хотел… по началу. Но теперь я вижу – ты неисправим. Всюду будешь мешаться. А ведь когда-то мы были друзьями… Твой выбор – эти слабые людишки, не знающие своих желаний. Что ж, оставайся в одиночестве, потому что я всех забрал.

Это был Роз. Его голос звучал жутким шепотом, будоража душу. Его колкие ехидные слова залетали прямо в нутро Джона. Он не мог их пропустить мимо. Роз уже забрал всех…

Сколько времени прошло с тех пор, как медиум умер? Может, битва кончилась, туман победил? Нет еще… Джон не верил в поражение. Не могли все души быть его. Трон бы отбился… А Ник? РРоОн-то знает, что всех душ отпускать с уровня нельзя. Нет, он играет, пытается убить в нем надежду. Но Верона не из таких. Пока его голова способна решать задачи – он будет их решать.

– Врешь ты все. Ничего у тебя не получится. Твое гнилое войско не способно выстоять против вооруженных живых душ.

– Я тебя умоляю, прекрати, – властно смеялся Роз. Тебе Верона смог разглядеть его улыбку на лице. Сквозь темную пелену убийственного тумана, душившего медиума, зияла темно-синяя улыбка предводителя мертвого войска. Глаза его сверкали радостью победы. Он схватил Джона, наконец-то. – Горстка глупых душонок, криво держащие зеркала, меня не напугает. – А потом добавил совсем тихо, еле улавливаемо: – Вам энергии не хватит меня одолеть. Видишь ли, я теперь обладаю половиной всей энергии Земли. – Роз протянул «половиной». – Остальная половина в моем войске. И ты, жалкое ничтожество, обладаешь последней каплей в моем океане душ. Не сопротивляйся, Джон. Иначе я буду разбивать твою душу на сотню мелких частей, съедая каждую по отдельности.